Николай Гаврилович Фомичёв — значимая фигура для сибирского здравоохранения. Его медицинская карьера началась с работы на станции скорой помощи, а завершилась в Новосибирском НИИТО им. Я.Л. Цивьяна, который доктор Фомичёв возглавлял с 1986 по 2006 годы. Николай Гаврилович не боялся рисковать и применять инновационные методики, и в результате институт даже в сложное для страны время получил сильнейший виток развития. Научные достижения; тотальная реконструкция помещений; новая инфраструктура клиник института, позволившая вывести лечебный процесс на уровень международных стандартов; создание республиканского Центра патологии позвоночника… Это далеко не полный список заслуг Николая Гавриловича. И после того, как он оставил пост директора, профессор не «бросил» институт, развивая науку и делясь бесценным опытом.
Профессор скончался 18 декабря 2021 года в возрасте 80 лет. Накануне печального события, в начале декабря 2021 года, Николай Фомичёв успел дать интервью пресс-центру института — он поделился воспоминаниями и рассказал, каким видит учреждение к столетнему юбилею.
— Николай Гаврилович, недавно институт отметил 75-летие со дня основания. Можете ли описать свои чувства по поводу знаменательной даты?
— Прежде всего хочу сказать, почему важно отмечать юбилеи. Лично я считаю, что это необходимая вещь. Анализируешь ошибки, недостатки, радости, печали. И после такого анализа легче спрогнозировать будущее, придумать новые идеи, направления.
В жизни института как в каплях воды отражается жизнь страны. По пути эвакуации с Западного фронта появилось 11 госпиталей — в том числе наш институт начал свою работу как эвакуационный госпиталь. Конечно, на нас бомбы не падали, хотя не сказать, что жилось тогда легко. Когда привезли первых раненых с фронта, в институт потянулись все жители города, все женщины: “А вдруг ты встречал моего на фронте?”. Идя на эти встречи, они всегда приносили с собой что-нибудь вкусненькое — и мы были таким намоленным местом для них.
Здание НИИТО — приспособленное; изначально строилось как книготорговый техникум, поэтому здесь широкие аудитории, длинные коридоры. Здесь поместили 300 коек, хотя здание ещё не было завершено, не начинались даже занятия в этом техникуме. С 1 по 4 этаж забито было всё, включая коридор, практически до 1990-х годов. Палаты были по 15-20 человек.
Когда война закончилась, для всей страны начался восстановительный период. Но для нас война не кончалась, к нам везли поражённых, травмированных, раненых, в том числе огнестрельные ранения. События в Чечне, различные военные конфликты… В 90-е годы кого к нам только не везли после криминальных разборок! Да и сейчас к нам везут пациентов с серьезнейшими травмами позвоночника и спинного мозга, и поэтому мы, как и много лет назад, ведём собственную борьбу — и ставим на ноги даже тех, кто уже не надеялся выздороветь.
— Как Вы думаете, в чём особенность Новосибирского НИИТО?
— Я всегда говорил, что НИИТО — умный институт. Здесь всегда работали эрудиты, в институт приходили незаурядные личности. Институт носит имя Якова Леонтьевича Цивьяна — величайшего травматолога-ортопеда, фаната своего дела. Но с тем же успехом НИИТО мог носить имя Ксении Ивановны Харитоновой — сильной личности, великого нейрохирурга. Мог бы носить имя Эдварда Александровича Рамиха — это эрудит, который изумительно знал анатомию позвоночника. И так далее. И тот факт, что люди приходят сюда и уже не уходят, работают по 40 лет, о многом говорит.
Мы научно-исследовательский институт и представляем прикладную науку, от нас требуется удовлетворить запросы больного. И поэтому мы никогда не ставили себе искусственных задач, не витали в облаках. А вот то, что нужно для больного — выполняли; успешно улучшали технологии, которые связаны с качеством нашего хирургического профиля.
По факту в какое-то время мы даже отказались от найма сотрудников, которые хотели работать только врачами. Для них были открыты прекрасные практические учреждения нашего города: городская, областная больницы… А у нас НИИ. Поэтому давайте так, ответьте на вопрос: сколько языков вы знаете, как вы знакомы с IT-технологиями, есть ли у вас склонность к проведению научных исследований? Если есть — добро пожаловать. Так люди проходили «естественный отбор».
Из операционной мы не идём расслабляться, а идём в библиотеку, читаем литературу, ведём эксперименты. В результате имеем до 20 патентов в год, печатаем до 60 научных трудов в престижных изданиях, в том числе издаём монографии. Попробуйте написать статью с учётом нынешних требований в журналах! Это не так просто. НИИ этим и отличается — здесь работают только фанаты своего дела.
— Как вам удалось добиться того, что об институте узнали за рубежом?
— К сожалению, не во времена Цивьяна, а гораздо позже — со времён перестройки, потому что стало возможным выезжать за рубеж. У меня есть друг, которого хорошо знают по его работам. На одной из конференций за рубежом его на основании фундаментальных работ назначают председателем одной из секций. А он абсолютный ноль в языках. И говорит: когда они узнали, что у меня нет языка, так обидно… проходили как мимо стеклянной стенки, потеряли ко мне всякий интерес. К работам, ко мне как к личности. «Что же я не учил язык!» — сокрушался он.
В институте всё началось с Жана Дюбуссе (всемирно известный профессор детской ортопедии из Франции). На одной из конференций у нас возникла дискуссия по задней и передней стабилизации позвоночника. И наши интересы с ним совпали, он фактически делал то же самое, что и Цивьян. Я предложил: «Приезжайте ко мне в Сибирь, посмотрите, чем мы занимаемся… а потом будем выстраивать отношения». У него график был расписан полностью. Но я набрался терпения и ждал его полтора года. Через это время он приехал, посмотрел и остался в восторге. Он сказал: «Я поражён, как в таких небогатых стенах бьется такая передовая и современная мысль. И технологии, которые соответствуют стандарту, а кое в чем вы меня удивили, такого я не видел вообще, хотя я знаю все клиники мира». Дюбуссе даже остался работать на какое-то время в нашем НИИТО, а также приглашал наших хирургов к себе на учёбу.
Я организовал в институте занятия по английскому языку и установил правила: кто пропускал занятия по английскому языку — до свидания. В операционную больше не пойдешь, пока не выучишь язык. И люди потянулись и подтянулись. Потому что был лозунг: если ты языка не знаешь, ты не выездной. Как только стал контактным по языку – поедешь на специализацию, поедешь на конференцию, будешь выступать, задавать вопросы. Вот так институт и прославился за границей, о наших хирургах и научных достижениях стали узнавать по всему миру.
— К вашему приходу на пост директора, несмотря на довольно высокий статус института, в нём было не так много научных ставок. Как вы добились мотивации сотрудников двигаться дальше в научной карьере?
— Моя задача была — не допустить стагнации. Где-то до 80-х годов, увы, здесь шла рутина. Да, курировали территорию, писали диссертации, но к моему приходу было лишь 4 доктора наук. Какой это НИИ? Я сделал так: если ты получишь докторскую, ты получишь отделение. Хотя бы 10 коек, но у тебя будет и ты будешь делать то, что считаешь нужным, будет полная свобода действий. Доктор наук имеет на это право. Мотивация была колоссальной. За 20 лет мне удалось подготовить 12 докторов наук, очень надёжных кадров. И все они остались. Это был настоящий ренессанс науки в сфере ортопедии и нейрохирургии.
В 2000-х годах мы стали развивать государственно-частное партнёрство с помощью АНО “Клиника НИИТО”, которую я первоначально сформировал для оказания высококвалифицированной медицинской помощи, не входящей в систему госгарантий. Я сомневался, когда формировал журнал “Хирургия позвоночника”, нашлись финансы для поддержания журнала. Создавалась Ассоциация хирургов-вертебрологов. Появился авторитет в России, и за рубежом нас хорошо знают. Мы начали развивать эндопротезирование, тогда новое направление, плюс стопу, дегенератику, нейроонкологию. Институт развивался и развивается в настоящее время.
— Мы отметили 75-летний юбилей, а сравнительно скоро будем отмечать и столетие. Есть ли у вас предположения, каким Новосибирский НИИТО будет через четверть века?
— Я думаю, что через 25 лет будут новые направления, ещё больше улучшится инфраструктура, от технологий мы точно не отстанем, более того, наши специалисты способны сами создавать инновационные методики, которые будут востребованы в России и других странах мира. Придут новые специалисты, а сегодняшние молодые хирурги станут опытными, смогут передавать ценный опыт следующему поколению, это закономерное развитие. Я уверен, что здесь продолжат работать люди, очень преданные институту, которые искренне болеют за результат.
Да, 100-летие института — это уже серьёзная дата. Но главное — знаю, что НИИТО не будет стагнировать. Понимаете, мы всегда были на острие, на переднем крае. А когда-то опережали в время в своих научных планах, работах. И эти риски оправдывались, мы справлялись. Потому что, как я уже говорил, это очень умный институт.
